О поморской деревне Гридино я узнал случайно, от Ивана Дементиевского. Оказалось, что это одна из трех сохранившихся деревень карельских поморов. И когда Иван предложил мне отправиться в Гридино, чтобы поближе познакомиться с современной жизнью и бытом карельских поморов, я, не долго думая, согласился.
Поезд остановился в поселке Амбарный чуть за полночь. Мы неспеша выгрузили объемистые рюкзаки на перрон и попрощались с проводницей. Небогатое звездами низкое северное небо было не ночным, а скорее сумеречным, темно-синим. На северо-западе все еще догорали краски недавнего заката. Ваня, поежившись, выпустил изо рта облачко пара и с ухмылкой сказал: "Значит холоднее десяти".
По перрону к нам приближался человек - наш водитель Алексей, согласившийся довести нас до поморской деревни Гридино. Когда-то до неё каждый день ходили автобусы. Теперь расписание сократили, и автобусы до деревни ходят только три раза в неделю, ранним утром и поздним вечером. Ждать рейса мы не могли, и Иван заранее договорился со своим знакомым о заброске. Алексей рассказал, что холодная погода держится уже вторые сутки. "Днем еще тепло, а вот ночью не больше 12". Значит, на берегу Белого моря будет еще холоднее. Не удивительно - в этом краю холода наступают раньше и держатся дольше.
Дорога, сносно разровненная грунтовка, уверенно вилась через лес. Порой в скупом свете сумерек то справа, то слева от дороги сквозь ветви показывались озёра. В паре мест ножи грейдеров обнажили каменные плиты, оставив на них еле заметные царапины, и машина с лязгом подскакивает на этих трамплинах.
Когда большая часть пути осталась позади, дорогу перебежала лиса. Верная примета - на удачу.
Больше семидесяти километров до Гридино мы проехали за три с небольшим часа. Первые рассветные краски уже начали расписывать низкие тучи в прихотливые цвета, но бродить в темноте с рюкзаками по неизвестной деревне в поисках ракурсов - дело опасное. Поэтому мы решили разложить палатку на мягкой ягельной подстилке прямо у дороги и выспаться.
Было на удивление холодно, а ветер пробирал до костей. Изо рта вырывались плотные облачка светлого пара. Наспех собрав палатку, мы пошли спать, наплевав на заманчивую перспективу красочного рассвета.
Холод, усталость и нервное напряжение прошедших часов вскоре сделали свое дело, и я провалился в неспокойный сон. В один момент сквозь полудрему со стороны дороги мне послышались удивленные голоса и смех. Должно быть кто-то из местных увидел наш неказистый лагерь.
Проснулись мы в девять. Утро не принесло тепла, а ветер, хоть и слегка ослабил напор, все также накатывал леденящими порывами. Наскоро собрав палатку и упаковав рюкзаки, мы зашагали в сторону деревни. В одной из заметок про Гридино, которые удалось найти на просторах Интернета, было вскользь сказано, что в районе деревни действует метеостанция. Мы решили, что там мы вполне можем рассчитывать на гостеприимство и ночлег.
Утром деревня показалась нам вымершей: ни людей, ни животных. Даже собаки, и те молчали. Недалеко от дороги мы наткнулись на деревенский магазин. Табличка гласила, что магазин открывается в двенадцать. Ну что ж, не беда: еды у нас немало, проживем и без магазина. На листке бумаги, приклеенном чуть ниже, сообщалось, что в здании школы проводятся дискотеки для детей и взрослых. Напротив дверей сельпо мы увидели черный обелиск - памятник гридинцам, погибшим на фронтах Великой отечественной войны.
Немного прогулявшись по деревне, мы наконец-то заметили какое-то шевеление: по дороге со стороны леса шли два мужичка, по виду рыбаки. Мы поровнялись с ними и завели разговор. Мужички назвались Сашей и Алексеем и рассказали, что метеостанция стоит на дальнем мысу, и сейчас до нее не добраться - больно сильный ветер. А поселиться можно у Алексея, только деньги плати.
Мы прошли за рыбаками на окраину села к небольшому дому. К нему, как и ко всему остальным в Гридино, вели посеревшие от времени дощатые мостки, местами прогнившие и шаткие. Окна дома располагались на немалой высоте от земли, а в основании оказался подклет. За входной дверью находилась лестница, поднявшись по которой мы попали в небольшие сени с несколькими дверями. Одна из них вела в подсобку и сарай, а вот другая - в жилую часть дома.
Скинув рюкзаки, мы решили отложить завтрак на менее привлекательное для фотографии время, и пойти посмотреть и поснимать деревню. Несмотря на поздний час - было уже начало одиннадцатого - за все время утренней прогулки мы встретили меньше десятка местных жителей. Пустая деревня показалась мне декорациями к старой поморской сказе: посеревшие от морского ветра дома, лодки, надежно привязанные к берегу веревками с мощными крючьями, шаткие мостки и развешенные на стенах домов сети. На одной из таких сетей я увидел берестяные поплавки. Такие сейчас увидишь только в музее, а тут, в Гридино, ими до сих пор пользуются.
Мы бродили по деревне без особой цели и направления, и вскоре вышли на побережье Белого моря. Ветер, в деревне почти неощутимый, здесь неистовствовал, а волны с силой бились о каменные берега. В дали виднелось несколько скалистых островов - приземистых, сплошь каменных и почти лишенных зелени. За ними, до куда хватало взгляду, была только вода.
Обратно мы отправились другой дорогой - по верху скальной гряды, стеной обрывавшейся в залив. Гряда эта отходила хребтом и с севера охватывала деревню. Потом я узнал, что основатели деревни умело воспользовались таким рельефом: высокие скалы надежно укрывали Гридино от глаз шведских захватчиков. На самой высокой точке этой горы стоял деревянный крест. Как нам рассказали местные, его в прошлом году поставили тут какие-то люди из Новгорода. Интересно, что с этим городом Гридино связывает не только крест. Именно из Новгорода, спасаясь от крепостного права, бежали в далекие северные земли крестьяне, основавшие Гридино.
Уже приближаясь к нашему дому мы увидели Сашу - одного из наших новых знакомых. Неверной походкой он шел по мосткам. Завидев нас, Саша приветственно взмахнул рукой и заплетающимся языком сказал: "Вы ему много денег не давайте... А я-то в порядке. Я в полном порядке". Он еще что-то говорил, но мы его не слушали. Занимала нас только одна мысль: к кому нас угораздило поселиться. Тревожное предчувствие не обмануло: Алексей, как принято говорить, был уже никакой. Вокруг него, причитая, бегала пожилая женщина невысокого росточка. Вскоре дверь открылась, и в тесную комнату вошел мужчина. Увидев нас, он без обиняков спросил: "Выпить есть что?" Нет, мы не пьём - отмахнулся Иван. "Но мы-то пьём" недовольно заявил гость.
Тем временем пожилая женщина вышла из дома и стала хлопотать во дворе. Не долго думая, мы с Иваном подошли к ней и завели разговор. Женщина назвалась Руфой, и согласилась поселить нас к себе на пару дней. Забрав рюкзаки, мы перебрались в новый дом - большую ухоженную избу - и оставшееся время жили там. И вот тут, должно быть, примета с лисьей удачей начала сбываться. Наша новая хозяйка не только поселила нас, но еще и накормила, да так сытно, что мы забыли о мешках с едой, собранных в дорогу.
За едой мы завели разговор с нашей пожилой хозяйкой. Руфа рассказала, что деревня сейчас переживает не самые лучшие годы - молодежь разъезжается, мужики пьют. Да ещё и ягоды в этом году не принимают - должно быть, в других деревнях набрали много. Деревенская школа, некогда многолюдная, теперь почти опустела. Почти - потому что учится в ней только одна девочка, в третьем классе. Как только юная ученица закончит программу начальной школы, её переведут в Кемь, а гридинскую школу закроют.
Новый день начался для нашей команды рано - в пятом часу утра. Мы с Иваном собрали рюкзаки с фото-оборудованием и пошли встречать рассвет, каждый - на заранее присмотренную точку. Я отправился на дальний мыс, встречать первые лучи солнца поближе к морю.
Тонкая полоска света, появившаяся на самом горизонте, постепенно разгоралась, становилась все ярче. Еще немного, и сизые животы низких облаков начали окрашиваться в сперва еле различимый малиновый цвет. С каждой минутой цвета становились все отчетливее и ярче, как вдруг поблекли. Но это была только передышка перед кульминацией симфонии цвета и света. Через пару минут солнце, скрытое тучами, окрасило облака во всю гамму теплых тонов. Цвета переливались, перетекали, пока не начали постепенно меркнуть. Утренняя постановка под названием "Рассвет на Белом море" закончилась. Под занавес дали мелкий моросящий дождик, согнавший фотографов с облюбованных мест в зрительных залах скалистых мысов.
Ближе к полудню облака почти полностью рассеялись, и мы решили немного побродить по окрестностям деревни. Деревья ещё не сбросили зеленую листву, но пожухшая трава и холодный ветер навивали печальное настроение, которое обычно бывает только осенью. Здесь, на севере, лето уже отступало.
Но кроме тихой шоусти была у нас и другая, заметно более радостная цель: обильные черничники. Но и фото-оборудование на пылилось. Пока Иван отдавал должное дарам северной природы, я тоже припал к камням, но с камерой и макро-объективом. В очередной раз я убедился, насколько невероятный мир раскинулся на карельских камнях.
Когда мы вернулись в деревню, ветер совсем стих, а небо расчистилось от облаков. Полный штиль превратил небольшое озеро на окраине деревни в зеркало.
Пока мы увлеченно фотографировали отражения деревенских домов в глади озера, к Ивану подошла женщина, представилась Ириной, и завела разговор. Оказалось, что она хоть и живет сейчас в Мурманске, родом из Гридино и летом приезжает в родную деревню. Вечером я зашел к Ирине в гости, и она долго и интересно рассказывала про свою родную деревню, про ее историю, быт и нравы, про тяжелое настоящее и неопределенное будущее. Из этих разговоров я узнал, что заброшенная деревенская церковь освящена в честь Георгия Победоносца, покровителю мореплавателей, и построена бежавшими в эти места старообрядцами, а домам у самого берега беломорского залива не меньше ста лет.
Попрощавшись с Ириной, я вышел на улицу и к своей досаде увидел, что пока я знакомился с историей Гридино, закат уже отполыхал, и уступил место на небе мягким тонам. Проводив угасающие краски редкими щелчками затвора, я вернулся домой.
Рассвет, а особенно здесь - на севере - капризная, но очень красочная вещь. Можно выжидать, стоять под дождем и ветром, с надеждой смотреть на розовеющие перья высоких облаков. И ровным счетом ничего не дождаться. Именно так произошло на это утро. Ранний подъем, путь на дальнюю оконечность мыса и час ожидания не принесли ожидаемых результатов. Но такова природа с ее прихотями и законами. Фотографу остается только принять эти правила игры.
Еще днем раньше Ирина рассказала мне. Что в деревне осталось не так много стариков, которые смогли бы рассказать о прошлом деревни. К одной из таких старушек - Любови Феоктистовне - я решил сходить в гости. Престарелая женщина встретила меня тепло, усадила за стол и принялась поить чаем со сладостями. "У нас, поморов, так принято - гостя надо накормить, напоить. Иначе никак". Любовь Феоктистовна охотно рассказала, что в деревне раньше было немало староверов. Только вот последняя женщина-старовер умерла уже лет пятнадцать назад. А под конец разговора в ответ на мои вопросы о быте, женщина достала старую деревянную грабилку - особый лоток с зубьями для сбора ягод. А потом ещё и вынесла из чулана сенную корзину - в глубокую, плетеную из широких берестяных лент корзину поморы складывали добытые с морского дна водоросли. "Сейчас такими уже не пользуются, - пожаловалась старушка, - И не потому, что не нужно, а потому, что не делают таких больше. Если бы делали - пользовались бы".
За разговором я не заметил как пролетело время - пришла пора расставаться и уезжать из Гридино.
Деревню я покидал со смешанными чувствами. Суровое прошлое смешалось здесь с печальными реалиями настоящего. Богатые традиции поморов, их снасти, песни, костюмы и обычаи, равно как и звуки старообрядческих молитв уходят в прошлое, уступая место беспробудной пьянке и разрухе. Древние дома ветшают, а жители Гридино один за одним уезжают из деревни. Кто-то - переждать суровую, с морозами за сорок, зиму в уюте городов, а кто-то и насовсем, продав дом приезжим служителям Муз. Старики держатся за память о былых днях, но не могут передать свою любовь к прошлому молодежи - её в деревне попросту нет. Недавно геологи провели серьезные исследования (следы этих изысканий ввиде одиночных шпуров можно найти на каменных плитах залива), и оказалось, что деревня стоит на уникальных скальных породах, с историей в пару миллиардов лет. "Говорят, мы тут на золоте живём" - говорят старики. Вот только от этого природного богатства гридинским поморам пока ни горячо, ни холодно.
Что ждет жителей деревни в будущем? Быть может статус заповедника, который хотят присвоить деревне в 2015 году что-то изменит и поможет карельским поморам в борьбе за право называться этносом (право это позволит гридинцам ловить рыбу сетями)? Или многочисленные геологические экспедиции принесут сюда такие необходимые деньги? Сложно сказать, остается только наблюдать. А это значит, что мне еще предстоит вернуться в небольшую поморскую деревню Гридино на карельских скалах берегов сурового Белого моря.
