Старший лейтенант Яков Дмитриевич Скробов командовал одним из артиллерийских дивизионов 104 артполка, который дислоцировался на полуострове Рыбачем. Через 30 лет после окончания Великой Отечественной войны генерал-лейтенант Скробов посетил места, где его орудия защищали Советское Заполярье.
Впечатления интересны тем, и через 70 лет после войны картина Рыбачего мало изменилась, а задача увековечивания памяти его защитников по-прежнему актуальна.
«...Время и природа оставили в полной сохранности траншеи, дзоты и доты и другие оборонительные сооружения, из которых наша пехота отбивала атаки врага. Целы наблюдательные пункты и огневые позиции артиллерии, с которых она обрушивала свой огонь. Сохранились командные пункты частей.
Словом, сохранилось все, что было сделано разумом и руками рыбачинцев во имя неприступности обороны, потому что это «все» сделано из камня и выдолблено в камне, и, право же, кажется, что обитатели этих оборонительных сооружений оставили их совсем недавно. Только обвалились перекрытия блиндажей и землянок, не выстояло дерево, дерево - не камень, недолговечно, сгнило. Сохранились и следы происходившей здесь тяжелой борьбы. Время не зарубцевало раны изрубленного войной камня.
На Муста-Тунтури, обтесанной металлом войны, ничего не растет, даже нет лишайника. И долго ничего не вырастет, потому что не на чем расти. Голый камень не родит. В безмолвии лежат участки каменистой поверхности Рыбачьего, исковерканные разрывами авиабомб и снарядов. Много воронок, больших и малых. Полярные ветры давно выветрили из них песок, разметанный взрывами, но белая, как мраморная крошка, взрывная каменистая россыпь и стальные осколки сохранились. Вдоль траншей и в самих траншеях вокруг НП, огневых точек и в других местах, где сидели рыбачинцы, как щебенка, лежат осколки, пули, стреляные гильзы, а кое-где ручные гранаты и патроны. Осколки уже покрылись толстой коркой ржавчины, а пули и гильзы позеленели, но лежат там, куда их бросила война.
Могилы погибших некогда были обложены диким полярным камнем и лишайником. На них были установлены дощатые пирамидки с надписями. Пирамидки подгнили и упали, надписи уничтожила непогода и время. Находясь на одном из таких кладбищ у подножия Муста-Тунтури, я вспомнил бои за Одером в 1945 году и престарелого генерала-артиллериста, выговаривавшего молодому командиру дивизии полковнику за то, что в полосе его дивизии генерал обнаружил: незахороненный труп убитого лейтенанта, лежавший у дороги, по которой шли войска.
Помнится, генерал говорил: "Своевременно и с почестью похоронить павших в бою - это немаловажный: моральный фактор для живых. Что подумают бойцы, проходящие и проезжающие мимо тела убитого лейтенанта, лежащего в грязной жиже? Только одно - может, и мое тело будет вот так валяться". Генерал был прав. Ну а содержание в надлежащем порядке кладбищ и могил погибших на войне - это не только моральный, но и воспитательный фактор.
Видимо, многие десятилетия, если не века, крепкий камень Рыбачьего будет хранить следы ушедшей в историю войны. В этом отношении Рыбачий, по существу, является местом уникальным. Напрашивается вывод: не следует ли это место сделать мемориально-заповедной зоной, сохранив в ней все то, что оставила после себя проходившая здесь война. Мне кажется, следует...»
Если вы собираетесь посетить Рыбачий, то будет весьма полезным прочитать книгу: Скробов Я. Д. За 69-й параллелью: Воспоминания артиллериста.
Кстати, прототипом майора Деева в поэме «Сын артиллериста» Константину Симонову послужил майор Рыклис, командир 104-го артполка. Прототипом же Лёньки, лейтенанта Петрова, стал Иван Лоскутов - командир полкового взвода топографической разведки.
